Экскурсия
Экскурсии
по Санкт-Петербургу для членов нашей организации и её гостей начинаются, как
правило, с этой знаменательной точки города - с Парка Интернационалистов. Здесь
сооружён памятник воинам, погибшим в Афганистане. Парк был открыт в 1984-86гг,
а своё имя - Парк Интернационалистов - он получил в 1988 году. В память
погибшим в Афганистане советским воинам.
Памятник создан скульптором Н.А. Гордиевским и архитектором Н.А. Тарасовой. Идейный
замысел мемориала олицетворяют статуя Скорбящей Матери, фигуры воинов; на
гранёные стелах, установленных на гранитном подиуме, запечатлены имена погибших
воинов.
В
добавление к сказанному: как нам стало известно, 15 ноября этого года подведены
первые итоги творческого конкурса на лучший памятный знак, посвящённый 25-летию
вывода войск из Афганистана. Монумент планируется установить в середине февраля
в Парке воинской славы, открытом на пересечении улиц Бадаева и Джона Рида. За
основу памятного знака выбрана работа Владислава Маначинского.
Несколько
минут молчания - прикосновения к прошлому, к памяти об оставшихся там друзьям и
однополчанам, к тому времени, из которого им повезло добраться до сегодняшнего
дня, удалось уцелеть, пусть и не в великом составе, но все-таки - есть кому
помнить и вспомнить, рассказать, как было… И - как есть… спустя двадцать с
лишним лет…
По завершении традиционного ритуала возложения цветов наш экскурсионный автобус
начал заполняться пассажирами - кто как мог, как позволяли физические
возможности; для наших колясочников - особые приспособления, облегчающие их
вход и выход в транспорт, что приятно удивило. Раскатились по салону,
расселись, попробовали разговориться - перенастроиться… впереди длинная
несколькочасовая дорога в глубокую историю Санкт-Петербурга, к истокам города,
когда на неуютном безлюдном берегу… Впрочем, пусть об этом скажет сам Александр
Сергеевич, да-да, именно Пушкин:
На берегу пустынных волн
Стоял он дум великих полн
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася, бедный челн
По ней стремился одиноко
По мшистым топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
…И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу.
Здесь будет город заложён
Назло надменному соседу:
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твёрдой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы веков, из топи блат
Вознёсся пышно, горделиво,
Где прежде финский рыболов,
Печальный пасынок природы,
Один у низких берегов
Бросал в неведомые воды
Свой ветхий невод, ныне там
По оживлённым берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен, корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся.
В гранит оделася Нева
Мосты нависли над водами
Темно-зелёными садами
Её покрылись острова,
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.
ПЕТЕРБУРГ
ЖДЁТ ВОЗВРАЩЕНИЯ ДОМЕНИКО ТРЕЗИНИ
Интервью
Больше трёхсот лет назад, в 1705 году, встретились, почти случайно, или так было
задумано небесами, два восторженных, два талантливых человека, одержимых страстной
потребностью изменить мир к лучшему, по лучшим образцам того времени и их
воображения. И начали создавать Великий Город, единственный в своём роде и
неповторимый.
Санкт-Петербург! Авторская работа! Выполненная под управлением Великого Петра и Великим швейцарцем
Доменико Трезини.
(Правда, при основании города в 1703 году Трезини не присутствовал, он прибыл в Россию в
1704 году - не просто было добираться через Архангельск и Москву, и первый год он
провел в Нарве, потом в Кронштадте...).
Кажется, нецелесообразно, исходя из такого исторического контекста, задаваться вопросом:
а есть ли в нашем городе памятник его первому архитектору?
Вы скажете: а то, что построил Трезини - разве не есть памятник ему самому?
Ведь хотя бы частичное погружение в творческую биографию архитектора на
петербургской земле даёт объёмное представление о его творческой деятельности
здесь.
И, тем не менее, задаюсь этим вопросом и адресую его человеку, который уж точно
знает ответ на него.
Итак, представляю вам своего собеседника:
Павел Игнатьев, скульптор, автор первого памятника Доменико Трезини в Санкт-Петербурге.
Это, по его словам, дело его жизни. Однако «дело его жизни», его дипломный
проект, двадцать лет пылится на полке.
- Почему вы выбрали для дипломной работы именно Трезини?
Ведь, насколько мне известно, документальных портретов Трезини не сохранилось?
Каким вы его себе представили?
- Да, портрета действительно не сохранилось. Но найдены и опубликованы подлинные письма, документы, чертежи, и через слова, рисунки
можно попытаться представить реальный образ великого зодчего из 18-го столетия. Трезини родился в итальянских Альпах, сегодня это
территория Швейцарии, кантон Тичино. Он был одним из сотен
мастеров-архитекторов, разъехавшихся в то время по всей Европе. Из тех же мест
Руска и Борромини, где-то рядом родился Кваренги… Трезини повезло больше многих
- он стал строителем целого города, самого большого из всех городов, строившихся
тогда в Европе. Расстояния, которые Трезини, как главному архитектору,
приходилось проплывать на лодке, проезжать на санях, поражают воображение -
ведь Петербург строился одновременно от Кронштадта до Шлиссельбурга.
В Россию, к Петру, приезжали многие европейские архитекторы, но большинство не
выдерживали - ни климата, ни деспотичного характера таких правителей, как
Леблон и Шлютер. Уехал в Дрезден Гаэтано Киавери. Маттарнови, Гербель работали в
России лишь по несколько лет. И только Доменико Трезини смог на протяжении трех
десятилетий работать с Петром и с Меншиковым.
До приезда в Россию его жизнь вряд ли отличалась от судеб большинства европейских
зодчих.
Из родного Тичино он уехал на учебу - сначала в Милан (или Рим?), затем в
Копенгаген и затем, по контракту, в Петербург. Под впечатлением от полученной
информации и собственного творческого воображения я представил Трезини как
иностранца в России, как ДЕДАЛА В МЕХАХ, застывшего перед раскрывшейся перед
ним горизонталью Невы и увидевшего будущую вертикаль Петропавловского собора. Повторюсь:
документальных портретов скульптора мной не найдено, хотя и существует карта
Петербурга, хранящаяся в Стокгольме, на которой в одном из её углов нарисованы
три фигуры, и каждый из авторов, описывающих этот план, видит в персонажах то
Петра, то Меншикова, то Трезини, то Гербеля...
Я делаю статую Главного Архитектора, создателя, строителя Санкт-Петербурга. Архитектора,
прибывшего в новое, незнакомое пространство, в восторге предчувствующего
воплощения своих мечтаний, «преисполненного священной гордости за дарованную
ему небесами возможность выполнить своё предназначение».
- Значит, вы работали в основном по своим интуитивным представлениям об этом
человеке?
- Работа художника вообще интуитивна в своих основаниях. Какие могут быть
рациональные способы в творчестве? О петровском времени написано много книг,
для меня самым важным текстом, впечатление о котором сохраняется, это «Восковая
персона» Тынянова. Повесть о Растрелли, барокко, Петербурге.
- Удалось ли вам создать тот образ, который показался вам наиболее
соответствующим оригиналу?
- Я не ставил задачу создать фигуру для Музея Мадам Тюссо, хотя хорошую куклу
тоже сделать не так просто. Конечно, я делал в соответствии со своими
представлениями. Наверное, это невозможно - иметь в голове одни представления,
а делать в соответствии с какими-то другими. Хотя и у писателей персонажи зачастую
выходят из-под авторского контроля и начинают жить своей жизнью,
противоположной первоначальному замыслу. Автор всегда оказывается между Големом
и Галатеей. Процесс работы над статуей подчиняется каким-то собственным ритмам.
И если автор входит в «резонанс», тогда создается то, о чем он даже не думал...
- В какой стадии находится ваша работа? Насколько мне известно, скульптура
должна была выйти на улицы города уже в прошлом, 2012 году. Что могло помешать
этому событию?
- Вся история с Трезини длится уже больше 15 лет. Это какой-то процесс, к которому
я имею лишь опосредованное отношение. Многие люди подключаются к нему, и тогда
мы находимся в совместном путешествии. Есть много разных обстоятельств…
-В какой форме была проявлена заинтересованность города в завершении интересной
и значимой для него работы? Заинтересованность горожан? Помощь меценатов? Какова
дальнейшая судьба скульптуры Трезини?
- Первый мой эскиз скульптуры был показан еще Анатолию Собчаку, тогда он принял
решение о присвоении площади имени Трезини; бронзовую скульптуру Трезини губернатор
Яковлев подарил президенту Швейцарии; при Валентине Ивановне изменилась
планировка Площади Трезини, исчез и вновь возник Благовещенский мост. Установку
памятника поддержал Общественный совет Санкт-Петербурга. Последние годы проект
поддерживает Фонд Жорно - есть такой меценат в городе, без его энергии и
активной поддержки об установке памятника можно было бы и забыть. Юрий Юрьевич
Жорно - самый активный участник проекта. Согласование памятника проходит через
десяток инстанций, я даже не знаю их названий, и всю эту работу ведёт Фонд
Жорно. Да, мой проект как-то всегда поддерживали государственные институции,
будь то мэрия, комитет по архитектуре; с самого начала на эскиз обратил
внимание Иван Уралов, тогда главный художник города. Но, несмотря на наличие всевозможных
постановлений, со стороны власти никогда не было речи о финансировании проекта.
Только благодаря сотрудничеству с Фондом Жорно появилась надежда на то, что
работа будет завершена.
Создание скульптуры - всегда длительный процесс, связанный со многими участниками -литейщиками,
формовщиками, чеканщиками, архитекторами, строителями… Каждый этап требует
внимания, сил, времени. Не могу сказать, что скульптура - самый тяжелый жанр,
но в основных чертах создание памятника в наши дни ничем не отличается от 18
века. Приблизительно теми же инструментами Карло Растрелли, ровесник и друг
Трезини, создавал конный монумент в нашем городе. Но главное, конечно, не
инструменты и технологии, главное - конечный результат, воплощённая творческая мысль.
И. Алябьева
(фото Константина Аникушина)
Фотогалерея экскурсии
Трезини
был самым востребованным архитектором петровской эпохи. Первой его работой в России
был форт Кроншлот близ острова Котлин в Финском заливе, построенный уже к маю
1704 года. Летом этот форт выдержал атаки шведской эскадры, не пустив вражеские
корабли к молодому Санкт-Петербургу.
В 1706 году Доменико Трезини была поручена перестройка земляной Петропавловской крепости в каменную. Работы над сооружением
крепости велись до 1740 года. Здесь же архитектор возглавлял строительство Петропавловского собора, Петровских
ворот, строил казармы, погреба и другие сооружения. Созданием
крепости и собора Доменико Трезини внёс огромный вклад в развитие русской
архитектуры, применив совершенно новые для России того времени принципы
строительства фортификационных сооружений.
В начальный период строительства Петербурга Доменико Трезини стал главным архитектором
Канцелярии строений. Канцелярия эта изначально была создана для надзора над
строительством Петропавловской крепости, а затем стала отвечать за развитие
города в целом.
В 1710 году по проекту Доменико Трезини был заложен первый Зимний дворец Петра I (на месте
нынешнего Эрмитажного
театра). Почти одновременно с этим зодчий вёл строительство Летнего
дворца Петра I.
Для исполнения
работ в срок мастеру необходимы были ученики. По приказу Петра I ими могли быть
только русские, именно русских будущих архитекторов Трезини и стал обучать в
своём доме на берегу Мойки. Одним из его учеников стал архитектор Михаил Григорьевич Земцов. Доменико Трезини стал первым
преподавателем архитектуры в России.
Архитектурный стиль, в котором работал зодчий, называют «петровским барокко». Его отличает
сдержанность при архитектурном оформлении зданий, что так по душе было Петру I.
Трезини ввёл в Петербург петровской поры североевропейскую архитектуру,
свойственную протестантской культуре. При этом она применялась лишь для
казённых строений, тогда как русские богачи требовали вычурной пышности.
Исключением был лишь сам царь, который только к концу своего правления
поселился в по-настоящему богатом дворце. (Но то здание было спроектировано уже
не швейцарцем Трезини, а итальянцем Маттарнови).
Умер Доменико Трезини в Петербурге, 19 февраля 1734 года. На шестой день его
похоронили на кладбище у Сампсониевского собора. Его могила, увы, не сохранилась. Но
уже одно то, что он остался на русской земле, которая его знает и помнит, где
он обрёл творческий восторг и
мог в течение многих лет заниматься любимым делом, начатом при активнейшем содействии
Петра Великого, - всё это заставляет думать, что место вечного упокоения в
русской земле Доменико Трезини воспринимает без огорчения.
Реплика участника экскурсии
Экскурсия своей цели достигла.
К моменту ее завершения на месте экскурсовода мы увидели
юного Петра, именно того Петра, молодого, красивого, сильного, жаждущего новых
знаний для себя и для России, убеждённого в том, что те честолюбивые задачи,
которые он поставил перед собой и перед Россией, он выполнит. И создаст
прекрасный европейский город с неповторимой архитектурой, где будут жить умные
просвещённые люди и творить добрые дела… Сам набирался знаний, искал талантливых
людей, чтобы пригласить их в Россию, в молодой перспективный центр мира, чтобы
Россия была лучшей в нём.
Наш экскурсовод Роман, говоря об этом, становился
действительно похожим на Петра. Так нам всем показалось…