Блокада

ДЕВЯТЬСОТ БЛОКАДНЫХ ДНЕЙ –
АПОГЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СТРАДАНИЙ

Сегодня 8 сентября 2013 год. Тёплый солнечный день доброй осени двадцать первого столетия. Санкт-Петербург. Город большой, красивый, устремлённый в светлое завтра.
Здесь только что завершил работу очередной общеевропейский саммит G-20.
По уже сложившейся традиции специалисты и политики вели здесь речь об экономике, о деловых взаимоотношениях государств и экономических выгодах. Однако на этот раз миротворная интонация общения во второй половине встречи несколько изменилась. Ровно половина участников этой многозначительной встречи, представители десяти стран во главе с президентом Соединённых Штатов Америки, проголосовали - за войну. Единодушие, установившееся, как ранее могло показаться, в рассмотрении особо принципиально важных вопросов, на этот раз закончилось, а именно - в вопросе отношения к войне, точнее, к ситуации в Сирии. Представители десяти государств во главе с Обамой - непримиримо за войну! Десять из двадцати! И этот неожиданно возникший в работе саммита «нюанс» не мог не обратить на себя внимания, особенно петербуржцев. Вернее, ленинградцев, переживших вражескую блокаду, такую, какой до этого не знал мир.

72 года назад, 8 сентября 1941года, в такой же сентябрьский день вокруг Ленинграда замкнулось кольцо вражеской блокады. Так что слово «война» для них, для ленинградцев, так или иначе прозвучавшее на саммите, не могло остаться не замеченным и не вызвать соответствующего к нему отношения.
Девятьсот блокадных дней – это «апогей человеческих страданий».
Так назвали их в своей «Блокадной книге» Даниил Гранин и Алесь Адамович. Книга состоит из трудных рассказов о блокадной жизни тех, кто остался в живых. Изо дня в день, в каждой квартире, на каждой лестничной площадке, в душе каждого блокадника ежечасно, ежеминутно шла борьба за жизнь. Страдания людей невозможно описать словами. «Голод сдерживающих преград лишает: исчезает мораль, уходят нравственные запреты, - писал в одном из своих интервью после выхода книги Даниил Гранин. - Голод - это невероятное чувство, не отпускающее ни на миг. Но, к удивлению моему и Адамовича, работая над этой книгой, мы поняли: Ленинград не расчеловечился, и это чудо!».
История блокадного Ленинграда - это трудная исповедь города-мученика, выстраданная самими людьми, показанная на основе живых свидетельств, сохранённых и собранных оставшимися в живых людьми. Изложенные в «Блокадной книге» факты показались её первым читателям настолько страшными, что её публикация была запрещена. Вначале книга вышла, но с большими купюрами, в журнале «Новый мир» в 1977 году и лишь через семь лет, в 84-м, отдельной книгой.
Это книга - о голоде, о смерти и о жажде жизни! Героизм и мужество, слава и бессмертие ленинградцев - в нечеловеческих условиях защитивших человеческое достоинство, свой родной, любимый, многострадальный город.
Мужество ленинградцев продолжает поражать умы и сердца людей, живущих и далеко от нашего города, в разных точках планеты. Невозможно поверить, что такое могло быть на самом деле. Блокада жестоко уничтожала людей и всё человеческое в них. Но она и открывала в людях новые, неведомые до этой поры силы и возможности: интеллигентности, человечности, благородства. Сформировалась – выстрадалась! - новая порода людей. Будет уместно процитировать стихи мужественной блокадницы Ольги Берггольц:

Нам от тебя теперь не оторваться
Одною небывалою борьбой,
одной неповторимою судьбой
мы все отмечены. Мы – ленинградцы!
............................................................
Нам от тебя теперь не оторваться.
Куда бы нас ни повела война –
Его величием душа полна,
И мы везде и всюду – ленинградцы.
2 мая 1942 г.

« Мы – ленинградцы. Ленинградская блокада, блокадники - живое свидетельство несгибаемой духовной силы человека, способного пережить невозможное и при этом остаться людьми».
Эта мысль пронизывает все воспоминания блокадников, разделивших мученическую участь с родным городом и в этом черпая силы жизни. В короткий срок Ленинград превратился в город-крепость. Он не просто жил, он помогал фронту: промышленность дала фронту более двух тысяч танков, 1500 самолётов, 150 тяжёлых орудий, 12000 миномётов и пулемётов, 10 миллионов снарядов и мин. На заводы и фабрики пришли дети и, голодные, наравне со взрослыми, вносили свой вклад в разгром врага.
Жизнь города продолжалась - продолжалась теми, кто был в состоянии её продолжать. Почерневшие от голода люди идут в Эрмитаж и смотрят картины, которых в рамах нет, но они их видят, они помнят их. Они идут медленными, но верными шагами, в библиотеку и при тусклом освещении находят в книгах слова поддержки и силы жизни. А с каким душевным подъемом, волнением и благодарностью слушали блокадники по радио только что созданную - выстраданную Дмитрием Шостаковичем Седьмую героическую симфонию, которую он посвятил великому подвигу Ленинграда и ленинградцев и назвал ее «Ленинградской».
«Моя мысль и творческая энергия, - говорил Шостакович, - неудержимо заставляют меня двигать мое сочинение к окончанию. Седьмая симфония – о торжестве жизни».
Как написала в своих воспоминаниях Ольга Берггольц, присутствовавшая на премьере героической симфонии в Москве, «я смотрела на Шостаковича, сына и защитника Ленинграда, и думала: «Этот человек сильнее Гитлера!».

Из книги «Воспоминаний» Дмитрия Лихачёва:
«Холод был каким-то внутренним, он пронизывал насквозь. Тело вырабатывало слишком мало тепла. Человеческий ум умирал в последнюю очередь. Если руки и ноги уже отказывались тебе служить, если пальцы уже больше не могли застегнуть пуговицы пальто, если человек больше не имел никаких сил закрыть шарфом рот, если кожа вокруг рта стала тёмной, если лицо стало похожим на череп мертвеца с оскаленными передними зубами - мозг продолжал работу. Люди писали дневники и верили, что им удастся прожить и ещё один день…».