Афганские закаты над горами
(посвящение Николаю Князеву)

Я душой влюбился в землю эту,
И в закаты, что горят в горах.
Но боязни встать к обрыву нету,
В воздухе с вершин растаял страх.
Встав, хлебаю грудью воздух этот,
Вдруг взойдя на горный перевал.
Где с деревьев крошево из веток
Вновь сгребает каменный обвал.

И хочу кричать лучам закатным
Здравствуй, мой родной Афганистан!
Ты мне был когда-то непонятным,
Но теперь с тобой от от встречи пьян.
На три дня пришел к тебе обратно,
Не врагом, пришел побыть в гостях.
Тридцать лет спустя мне все понятно,
Кто для вас Христос, а кто Аллах.

Пусть цветут закаты цвета крови
Над грядой белеющих снегов.
Мы с тобой уже не станем внове
В две армады бешенных врагов.
Лучше сядем здесь у минарета,
Где зовет к молитве муэдзин,
Чтобы вспомнить, как однажды где-то
Было время наших злых годин.

Лучше сядем дружно под чинарой,
И устроим нам с тобой пикник.
Под с душевной песнею с гитарой
Вновь бараний поедим шашлык.
И не станем ссорится с тобою,
Мы, мужчины из соседних стран.
Вдруг навеки скреплены войною,
Нас в крови сроднил Афганистан.

Приезжай и ты ко мне в Россию,
Жду тебя, как ждет братишку брат.
Вместе поглядим, как с неба синью
Жжет багрянцем золота закат!

Санкт-Петербург,
артдивизион 122 полка, 1984-86 годы,
дата написания: 27 июня 2016 года.

Водителю Афганистана

Когда-то он водил "Камазы",
В горах афганских, под огнём,
Лихим водилой стал не сразу,
Но дух силен как видно в нем.

Прорвался вон из круговерти
Подрывов, бьющих трассеров,
Мальчишкой шёл в обьятья смерти,
Мужчиной стал, и как суров

Его прищур прямого взгляда,
Когда он пишет о войне,
С ним в это время быть не надо,
Ведь всей душой горя в огне,

Он вновь в планшет "Камазе",
И рядом гибнет лучший друг.
К нему навстречу рвутся мрази,
Стремясь добыть из крепких рук

Все, что найдется у солдата,
Что в рейсах он с собой возил,
Все поделить потом на брата,
Лишившись бойца последних жил...

Он тридцать лет живёт с гитарой,
С душой, такою молодой,
С любовью страстной и нестарой,
А сам давным давно седой.

Но как душа запляшет песней,
Рожденной тридцать лет назад,
Он с другом по горам ответный
По серпантину мчаться рад.

Они в "Камазе" снова вместе
Кругом пожарищ едкий дым,
И как обидно грузом "двести",
Взлететь на небо молодым...

Санкт-Петербург,
17 декабря 2016 года.

Голуби над Мазарями

Я "Мазари" прошёл четыре раза,
Раскрыли рот, глядел на купола,
Они столетья жизнь хранят от сглаза,
Как здесь твердит народная молва.

И голубей с мечети разноцветных,
Я покормить, как водится, успел,
Пока не стал мишенью гор окрестных,
Когда попал под вражеский обстрел.

И возле ног, в попытке запоздалой,
Стремясь на небо взмыть в последний миг,
Лежит голубка, бьётся в крови алой,
И в глотке слышен лишь последний крик.

Ей не известно, как хранят молитвы,
Ей недоступно, что они спасут,
Случайно став добычей чей-то битвы,
Пустел без крови жизненный сосуд.

"Как нам изгнать с мечети нечистивца,
Зачем посмел явиться в Мазари?"
Вдруг на меня афганцев смотрят лица,
И в каждом взгляде ненависть:"Умри!"

Я уходил в оплеванном молчанье,
Лишь за оградой фыркал наш тягач,
Но с этих пор во мне росло желанье
Растить голубок, и мечты не прячь!

Мне не вернуть с войны чужого сына,
Я не Спаситель, братцы, не Аллах,
Но у песня отныне есть причина
Жизнь возвращать хотя-бы в голубях...

А в Мазарях на небе кружит стая,
И чьи-то души возродились в ней.
Над куполами сверху поминая
Ушедших в вечность на войне парней.

Санкт-Петербург,
19 декабря 2016 года.

Мать погибшего солдата

Молча ночь на планету глядит глазницами звезд,
В старой комнате тлеет свеча, это мать не спит.
Фотокарточка сына с войны под иконой стоит,
Фотоснимок последний, и некуда деться от слез.

Как над гробом кричала мать: "Сынок, оживи!
Отзовись на мою мольбу материнской любви!
Я не верю глазам и проклятому цинку, нет!"
Душит сердце война, оставляя кровавый след.

Руки матери с дрожью листают старый альбом:
Вот родился сынок, вот он к ней малышом бежит.
Мать закрыла глаза, почему же теперь он убит!
Материнская кончилась жизнь и судьба на слом.

Вновь в горячке металась мать: "Сынок, отзовись!
Я же чувствую, ты не погиб, ты ко мне вернись!
В этом чертовом гробе, я чувствую, кто-то чужой,
Почему ты ко мне не пришел, не вернулся домой!"

Ветер гулко ударит в окно, словно выдохнет дверь.
Вдруг спиною почувствует мать, здесь она не одна.
В занавеске бежит сквозняк, как в объятьях спина.
А в душе зазвучали слова: "Мама, здравствуй и верь!"

"Нас летело десятки солдат, но видать, не везет,
Коль над взлеткой встречает ракета, дорогу закрыв.
Лайнер вспыхнул искрою, и сразу чудовищный взрыв,
Вниз горящие наши тела, словно факел, несет."

"Мы горели как в братском костре и уже не понять
Где останки мои, коли нас породнило огнём.
Общий пепел у нас появился тем проклятым днём,
Потому душу каждого ищет родимая мать.

Мы взводами на небо ушли, но мы помним про вас.
Сверху видно людей хорошо, их добро или зло.
Умереть за Отчизну почетно, нам так повезло.
Я прошу, не спеши приближать для свидания час.."

Снова форточка настежь ударит порывом в окно.
Слезы матери в каплях стекают, и тонут в губах.
Фотокарточка сына дрожит в материнских руках.
Но в душе материнской покой, ей уже всё равно.

Завтра мама опять поспешит на могильный погост.
Поминальная вспыхнет свеча, заступая на пост.
Словно камень тяжелый отныне с души упадет.
Мать единой молитвой помянет сыновий свой взвод.

В небе звезды горят, и куда-то сорвавшись, летят,
Лишь у матери нет больше сил, смолк ее монолог.
Сердце кровью рыдает, но скрылся трагичный итог,
Только звезды теперь в обелисках погибших солдат.

Санкт-Петербург,
март 2016 года.

Посвящение женщине

Стройна, роскошна и красива,
Волос блондинистый окрас,
Слегка надменна, чуть спесива,
И умный взор искрящих глаз.

На людях, словно королева
Старинных княжеских кровей,
Суть, искусительница Ева,
Смогла сама достать с ветвей.

Запретный плод с чертогов рая
Супругу в первый миг любви,
Творца на помощь призывая,
Всевышний, Ты благослови.

Ее безгрешную природу,
Мечту исполнить Твой завет,
Быть мужу лучшей год от году,
И дать завистникам ответ.

Про счастье, и секрет уюта,
И что судьбе не прекословь,
Любая женщина кому-то
Нужна, и в этом есть любовь.

Посвящение мужчине

Красив, умен, подтянут, строен,
И взгляд, который бьет насквозь,
Предельно выдержан, спокоен,
Команды, словно вбитый гвоздь.

Готов весь мир творить руками,
И крепко дружит с головой,
Он строгий только с дураками,
Забыл,.. ещё с людской молвой.

И форма села вместо кожи,
Кто знает, вдруг уже вросла?
Я пошутил сейчас, но все же,
А вдруг вот так пойдут дела!

А кто домой вернётся Дедом,
И кем назад вернётся Муж?
Кто в выходные за обедом
Напьется, и сорвется в душ?..

Он разный, как строка поэта,
Прямой, как воинский Устав,
Но с ним зимой шагаешь в лето,
В пути нисколько не устав.

Видать, забот по жизни мало,
Прям, как сединок в голове.
Нам,- юбиляра не хватало,
И пусть пятерок будет две!

Санкт-Петербург,
24 декабря 2016 года,
Станислав Сандалов и
Весь совет инвалидов
Войны в нашем городе.

На взлете прерванные судьбы

Потери горький миг,
Горчит привычно кофе,
Тоскливо на душе,
И нет желанья жить.

Во мне безмолвный крик,
Зачем же в катастрофе
На странном вираже
У жизни рвется нить.

Проклятие с небес,
Досрочно наказанье,
Кого же заждались
В пределах Божьих врат?

Им ангел или бес
Подарят лобызанье,
Всевышний, извини,
Верни их нам назад!

Я знаю, для небес
Они всего лишь люди,
С гордыней во грехах,
Но с тягой жить в любви.

Господь, прости что влез,
Зачем просить о чуде?
Их в ангельские краях
Приняв, благослови!

Санкт-Петербург,
26 декабря 2016 года.

На первый взгляд

На вид обыденная пара,
Улыбки, самый мирный вид.
С налетом легкого загара,
Который взгляду говорит,

Что наступили выходные,
Пора к природе, отдохнуть.
Раз люди встретились родные,
То ждет прогулок легкий путь.

Но невдомек вокруг прохожим,
Бывает в жизни так порой,
Что с этой дамой днем погожим
Не муж на снимке, а герой.

Который жил с войной в обнимку
В Афгане с самых первых лет.
Ну, как понять по фотоснимку,
Что в нем живого места нет.

А рядом смотрит чуть стесненно
Нет, не племянница, не дочь,
Лишь медицинская Мадонна,
Что в трудный час спешит помочь

Войной израненным мужчинам,
Хлебнувшим "ласки" свыше сил.
Ей с болью каждый станет сыном,
Ведь долг врача, чтоб каждый жил.

Их встреча не в лесу свиданья,
Лишь дата скорби для страны,
Когда народ хлебнул страданья
От страшной с немцами войны.

И пусть косят кривые взгляды,
Но ждет к могилам трудный путь.
Они пройтись должны, не рады,
Их долг погибших помянуть.

Санкт-Петербург,
Сестрорецкий рубеж, 22 июня 2016 года.

Разговор с сыном или Валера из 56-й бригады
(посвяшение Валерию Романову)

Мой сын сумел сегодня стать взрослее,
Спросив меня в домашней тишине:
"Отец, ты был в какой-то Алихее,
Когда служил в десанте на войне.
Скажи мне, как, война тебя достала,
Зачем с тельняшкой носишь свой берет?"
Я помолчал, и начал все сначала,
Был очень долгим сыну мой ответ.

И снова память время в прошлое уносит,
И я от встречи той сегодня буду пьян.
Меня закружит и к себе обратно бросит
Мое проклятие, мой призрак, мой Афган.

Я был юнцом, когда учился в школе,
Но зал для самбо стал как дом родной.
А спорт учил, как уходить от боли,
Как оставлять - победу за собой.
И мне сгодилось новое уменье,
Когда с повесткой шел в военкомат.
Ведь я сменил по службе назначенье,
Я был настойчив, смог попасть в десант.

И первый раз собой по взрослому гордился,
В моей крови гудела юная весна.
Потом призыв, присяга. Я остепенился.
Гардез, бригада. И нахлынула война.

Как бились с ней всерьез, не понарошку,
Нам скажет вдруг колонна с Бараки.
Где вдруг с огнем ей выстлали дорожку,
Где строй машин взрывали на куски.
С окрестных гор стреляли вниз душманы,
Да и внизу стрелков не перечесть.
Но наш десант громил бандитов рьяно,
И защитил бойцов советских честь.

Кто смог вернуться, стали до смерти бойцами,
Застывших рук от автомата не отнять.
Кто видел смерть, не станут в жизни подлецами,
Но и мальчишками, как прежде, им не стать.

Потом я принял злой войны крещенье:
Поход на Хост, колонна на Ургун.
Я знал судьбы недолго снисхожденье,
Она средь войн никчемный опекун.
Кругом жара, броня как душегубка,
В горах удавкой давит вещмешок.
Лишь передышки редкая минутка,
Всегда маячит новый марш-бросок.

А дома ветер дремлет в серебре каналов,
Сквозь ночи белые и шепот тишины.
В Афгане видишь только тропы перевалов,
В прицеле смерти и в безумии войны.

С рассветом роту строят по тревоге,
Вновь от войны кружится канитель.
И вот приказ зовет десант в дорогу,
Наш путь лежит теперь на Алихель.
Так, сын, назвали крепость на границе,
За ней врагов готовит Пакистан.
Любой ценой мы к ней должны пробиться,
чтоб не пустить к границе караван.

Я собирался на войну, как на работу,
Я к ней привык давно и этим я горжусь.
Но я ни с кем не попрощался отчего-то,
Никак не думал, что обратно не вернусь.

Броня домчала только до предгорий,
У них задача: нас забрать потом.
Мы по хребтам шагали без историй,
С боекомплектом и сухим пайком.
И на ночь встали прямо на погосте,
Среди флажков на частоколе пик.
Нас словно ждали саваны и кости,
Мы смерти были блюдом на пикник.

Душманы точно не стреляют по кладбищам,
Они покой своих усопших берегут.
Но вот для смерти мы годны казались в пищу,
И нам в ночи воздали гаубиц салют.

Над головой со свистом шли снаряды,
Вслед по спине струился холодок.
Никто не ждал здесь духовской засады,
Как и не ждали траурный итог.
Нас бог войны спасал от нападенья,
Прикрыв огнем от призрачных засад.
Жаль, он не знал порезче выраженья,
Сказать попроще, крепкий русский мат.

Среди могил бойцы особо не таились,
крича нутром в запале крепкое словцо.
Как матерились, как красиво матерились,
в ответ нам ветер смерти молча бил в лицо.

Артиллеристов в хрип благодарили,
Слова простые были так крепки.
Десант на землю с кладбищ отпустили,
С приказом встать поближе у реки.
На чернозем в ночи была похожа,
Как будто с маслом жирная земля.
Но поутру всех спас сапер Сережа,
Сказав, что это - минные поля.

Как будто в прятки все со смертью поиграли,
Потом виски белила многим седина.
Жаль, что не все об этом под огнем узнали,
Ведь очень многих прибрала к себе война.

От слов сапера в темпе выбирались,
Когда душманов словно пронесло.
Вслед по десанту смерти разлетались,
И многим вдруг в бою не повезло.
Кого-то в клочья сразу разорвало,
Кто принял в грудь осколок из огня.
Вот так война бойцов к себе призвала.
Но вместе с ними также и меня.

Кого-то миной разом до смерти накрыло,
Кого взрывная по земле несла волна.
Мне до костей лицо и руку раздробило,
Так, невзначай, моя закончилась война.

Потом в Кабул, где мне собрали кости,
Затем в Союз, чтоб вылечить от ран.
Затем в Союз, чтоб на ноги поднять.
А наш десант пошел к душманам в гости,
Днем караван смогли с добычей взять.
Но распрощалась здесь война со мною,
Мне встречу с ней до смерти не забыть.
Я стал учиться новой жить судьбою:
Остаться жить, остаться просто жить.

Моя судьба ну как десантная тельняшка,
То соль крови людской, то неба синева.
Берет десанта, как прощальная фуражка,
Когда в атаке больше не нужны слова...

Ну что, мой сын, смотри повеселее,
Как я гляжу, в глазах твоих капель.
Мой след войны мне дал не Алихее,
Рвала на части - крепость Алихель.
Осталась в прошлом юность боевая,
Где не был сломлен до конца Восток.
Есть сын и дочь, и есть жена родная,
Вот он по жизни главный мой итог.

Промчались годы, словно бури пылевые,
Мне не забыть вовек афганскую войну.
Я наливаю в кружку двести фронтовые,
И всех друзей своих погибших помяну.

Написано по рассказу Валерия Романова,
3-я рота, 56-я бригада ВДВ, 1983 год.
Автор баллады Станислав Сандалов, в ДРА
122 полк, артдивизион, 1984-1986гг.

Самый крайний выстрел
(посвящение Александру Михайлову)

В столице северной как прежде,
Вновь полдень пушкой отгремит.
Десантник в праздничной одежде
Взбежал на темный камень плит.

И встал над невскою куртиной,
Плечистый, с сильной головой.
Подправил ствол рукою длинной,
Вдоль водной глади над Невой.

Проверил четкий крест прицела,
Взглянув, как водится, в визир.
И острый взгляд прищурит смело
С войны с афганской капонир.

А чуть в сторонке побратимы
С недавней проклятой войны.
Они в ней дружно гнули спины,
Как будто были что должны.

Но нынче здесь братишки рады,
Что одному возможность есть
Принять достойно дух награды,
Что кличут гордым словом честь.

С такой же гаубицей грозной
Их друг объездил весь Афган.
С машинкой до того серезной,
Что назвалась "труба-шайтан".

Был на границе Пакистанской,
Брал вечно моджахедский Хост.
Он стал своим в земле афганской,
Не сдал врагу солдатский пост.

С орудьем был в Джелалабаде,
Прислал в нем тонны "огурцов",
Снарядов, что шифровки ради,
Здесь звали серых молодцов.

Не обезьян, ни пальм не видел,
Поскольку вечно жил в дыму.
Но столько в нем врагов обидел,
Что страшно стало самому.

С войной сцепился в Кандагаре,
Поймал "желтуху" за три дня.
Стрелял в жаре по страшной харе,
Под клубы дыма, плеск огня.

Но был отправлен на леченье
В бригаду экстренно в Гардез.
Полет в вертушке приключенье,
Хоть ты в сознанье, или без.

Потом в Ургуне был два раза,
Ходил с колонной в Алихель,
Но с этих пор войны зараза
Ни разу не попала в цель.

Под дембель сослан даже в ссылку,
Гора "Пилотка" всем тюрьма.
Но сквозь обстрелы лечь в могилку
Не убедит бойцов война...

Теперь стоять с орудьем вместе,
Как будто много лет назад.
Он знает, будет честь по чести,
Ведь он страны своей солдат.

Звучит отсчет, команда, вспышки,
Так вновь залп гаубиц гремит.
Но пусть спокойно спят детишки,
Над Петербургом мирный вид.

Был холостой снаряд, как прежде,
Растаял с ветром в небе дым.
Лишь канонир молчал в надежде,
Пусть так, но чтоб не боевым.

Санкт-Петербург,
6 сентября 2016 года,
Петропавловская крепость,
Нарышкин бастион, полдень.

Тишина войны

Посвящяется моим товарищам: командиру
развед.взвода Татарскому Владимиру и
разведчику взвода разведки Князеву
Николаю из Панджшерского полка, Руха.

Заросли колючки шепчут в тишине,
Перекур бывает даже на войне.
Горы Гиндукуша спят тревожным сном.
Завтра на рассвете на войну идем.

Мы хотим на память тишину обнять,
О далеком доме молча вспоминать.
Напоследок вспомнить-лица наших мам.
Далеко Россия. А вокруг - Афган.

Эта тишина в Афганистане,
Мирной никогда уже не станет.
И трубач не даст войне отбой.
Эх, когда же мы придем домой.

Вот бы скинуть форму и панаму,
Чтоб во сне опять увидеть маму.
Пусть хотя бы раз раз приснятся сны
Без смертей. Без крови. Без войны.

За горой, проснувшись, грохнул миномет.
И ему вдогонку, с треском, пулемет.
Где-то там укрылся смерти караван.
Но в горах стемнело. Спит Афганистан.

В темноте ущелий не видать ни зги,
Лишь бегут бездумно в голове мозги.
Вот бы ненадолго просто отдохнуть,
Утром день тяжелый. И нелегкий путь.

Горячо встречают нас душманы,
Что ведут по склонам караваны.
Нам с дороги этой не уйти,
Нет в войне обратного пути.

Мы дошли до крайнего порога,
Чтобы выжить. Или встретить Бога.
Ведь никто не скажет наперед
Что тебя за поворотом ждет.

Как метеориты, мчатся трассера,
И пронзают небо с ночи до утра.
Где-то взвод разведки по горам идет,
И особым нюхом - караван найдет.

Свой фонарь включает желтая луна.
Поводырь хороший в темноте она.
Пусть за нею следом и жара уйдет,
И пускай прохлада сны нам принесет.

Как же всех война уже достала,
Нету ей - ни края, ни начала.
Нам еще так хочется пожить,
И вернувшись, про войну забыть.

Но она покуда нас не слышит,
И дыханьем смерти в ухо дышит.
Завтра будет дуть, как ураган,
Если взять не сможем караван.

От стрельбы укроет под горой утес.
В кулаках маячат искры папирос.
Дымкой незаметной растворится дым.
Что ж, пока затишье, просто помолчим.

Завтра ждет дорога, перевал и бой.
И война до срока возвратит домой.
Но пока светлеют горы в сизой мгле.
Заросли колючки дремлют в тишине.

Смерть войной целует наши раны,
Наполняя "черные тюльпаны".
новь они, как самый тяжкий труд,
Матерям детей в погост несут.

Пусть мы разойдемся стороною
Со старухой с ржавою косою.
Вспоминая дома, как во сне,
Перекуры смерти на войне.

Станислав Сандалов, Санкт-Петербург,
в Афганистане артдивизион 122 полка,
с 1984-1986 гг.написано летом 15 года.

Счастливый, что пока еще живой

Нам счастье выпало, что мы пока живые,
И можем видеть, жаль, сейчас уже не все.
От страшных ран в палатах парни молодые
В пространстве боли полегли во всей красе.
Кто стал глухим, или ослеп по злобной воле,
А кто со взрывом вдруг конечности терял.
Но каждый взял с войны свои минуты боли,
Когда лишь гибель в час последний призывал.

Но рядом, в морге, ждут десятки невезучих,
Чей ангел черный не дарил повторных встреч.
Больших и маленьких, невзрачных и могучих,
Кого кончиной вряд ли смерть могла привлечь.
Зачем же тварь до них без спроса приходила,
Ведь каждый верил, что вернется в дом живой.
С косой старуха шла с небес, боков и с тыла,
Стремясь избранников послать в гробу домой.

Но мы живем еще, не стали грузом "двести",
Про нас не скажут, неизвестный, мол, солдат.
Хотим домой вернуться к маме и к невесте,
К кому угодно, лишь бы к Родине, назад!
Но только прежде, чем к Отечеству вернемся,
Везучих ждет с возвратом прежний гарнизон.
Где мы обратно в свой хомут войны впряжемся,
Как бы тяжел и страшен ни казался он.

Нам быть в живых помогут ангелы-сестрички,
В последний путь нас не желают отпустить.
Их пальцы рук, их формы, или глаз реснички
Когда увидим, вдруг вернут желанье жить!
И пусть кому-то будет слышен только голос,
Но сквозь броню бинтов почувствуешь тепло.
Когда вдруг кожей ощутишь упавший волос,
Считай, в тот миг, тебе на свете повезло.

И с личной болью ты поднимешься в атаку,
Собравши волю не для красного словца.
Свои раненья словно вызовешь на драку,
Скрипя зубами, станешь биться до конца.
Захочешь выздороветь до изнеможенья,
Вздувая жилы, всей душой захочешь жить.
Ты силой духа сможешь выиграть сраженье,
И только с ней войну сумеешь победить.

А тем, кто выписан, но будет комиссован,
Не сдаться немощи, коль жив бойцовский дух.
Когда к протезу иль к коляске ты прикован,
То от отчаянья не крикнешь грубо вслух.
Хотя частенько будут жечь ночами слезы,
На жизнь обида будет портить прежний вид.
Но все напомнят вновь могильные березы,
Ведь ты живой, а сколько тел в земле лежит.

Теперь на Родине с тобою медсестрички
В халатах белых скроют ангелов крыла.
В госпиталях, и даже в маленькой больничке
Излечут тело, чтобы плоть срастись могла.
Своей поддержкою парням вернут надежду,
Что есть любовь, и если ей душа полна,
К чертям отчаянье прогонят, как невежду,
В борьбе за души верх не сможет взять война.

Она по сути тварь без времени и края,
Но смертный дух ее во все века силен.
Мужчины бьются с ней, геройски погибая,
Но каждый может медсестрою быть спасен.
Всю жизнь мужчин спасают ангелы земные,
В момент победы иль в проигранных боях.
Лишь только с ними мы теперь еще живые,
В своих палатах и в своих госпиталях.

Станислав Сандалов, Санкт-Петербург,
специально ко дню медсестры, май 2016 года.

Ты мне отныне брат, Афганистан

Десятки лет, как нас война минула,
И двадцать пять, как мы домой ушли.
Но мне опять всю душу "развернуло",
Швырнув с "афганцем" в облако пыли.
Я снова здесь и пусть меня укроет,
От этой вьюги старый мой бушлат.
От прежних ран душа опять заноет,
Привет, Афган, ведь я пришел назад.

Я буду вновь стоять на перевалах,
И напрягать глаза до слез в ночи.
Чтоб не пришли, как встарь из-за дувалов,
Гостями смерти, с местью басмачи.
Чтоб им не мнилось, как когда-то ране,
Что "шурави", дадут врасплох застать.
Мы не враги вам, братья-мусульмане,
Нас не заставишь с вами воевать.

Мы вместе с вами снова соберемся,
Но дружно сядем за одним столом.
Одним вином мы с вами не напьемся,
Достанем водку выпьем, и нальем.
И мы помянем всех своих погибших,
Врага в другом не будем вновь искать.
Забудь чертей, нас просто натравивших,
Спина к спине,- давай теперь стоять.

Пусть этот враг, кто лбами нас сшибает,
Наш общий гнев узнает и поймет.
За даль морей к себе домой съезжает,
И пусть к себе возмездье наше ждет.
Ведь мы не пешки, чтоб на поле драться,
Нас, как фигуры, на доске ровнять.
Пора его заставить рассчитаться,
И крепкий "мат", от нас ему вписать.

С зеленым чаем здесь нальем пиалы,
Накрыв сперва роскошный дастархан.
Но, прежде всех пусть сядут аксакалы,
И пусть война забудет про Афган.
Чтоб никогда из моли не достался,
Солдатский старый, выцвевший бушлат.
Я так хочу, чтоб я с тобой братался,
Салам, Бача, - ты мне отныне брат!

Станислав Сандалов,
122 полк, 1984-1986 гг.

Эпитафия любви

Разойтись аккуратно со смертью
Не случилось ему в этот раз.
С этой рвущей судьбу, круговертью,
Жутким взглядом безжизненных глаз.
С этой тварью, сумевшей в Панджшере
Взрывом мины забрать две ноги.
Он Всевышнему скажет о вере,
Не успев попросить:"Помоги!"

Оборвалось семейное счастье
Жить с любимою в вечности лет.
Ей останется скорбь и ненастье,
Шанс встречать в одиночку рассвет.
И придётся со смертью быть в ссоре,
Сердцу мужа был прерван полет.
Лишь плитою надгробною горе
Ей любовь в крышку гроба забьет.

Отчего это смерть так внезапна,
Почему с ней нельзя разойтись?
Где искать свое счастье обратно,
Ведь любимый уносится ввысь.
Больше жизни не будет, как прежде,
Ляжет скорбь сединой в волосах.
Как же жить в затаенной надежде
Стать вдвоём, возродясь в небесах?!

10 марта 2017 года, Петродворец.

Бессмертный полк

Отцов и дедов живы души.
В раю - не время умирать.
Пока звучит мотив Катюши,
Сойдется душ усопших рать.

Недавно живших, чьи портреты
Взял на парады весь народ,
Чьи лики в душах их согреты,
Здесь, на земле, который год.

Стоят в коробочках солдаты,
Машин военных четкий строй,
Все ритмом маршевым обьяты,
Единый праздничный настрой.

Вдруг и в раю Отец небесный
Призвал собраться сонмы душ.
Прекрасен облик бесстелесный,
Серьезен строгий хор Катюш.

Устанешь жить одним покоем,
И новой встрече каждый рад.
Спеша пройти единым строем
На чтимый в небесах парад.

Как и когда-то встали дружно
Сержант, солдат и капитан.
Им вместе быть сегодня нужно
Поскольку каждый - ветеран.

Хоть нет в раю чинов и званий,
Один Всевышний - всем Отец.
В три лика встал в лучах сияний
Создатель, Дух святой, Творец.

Шагнет в небесную брусчатку,
Чтоб долго шаг его не смолк,
Весь день не знающий устатку,
Герой войны Бессмертный полк.

А следом строился по-ротно,
Забыв про сад, про огород,
В одном строю сбиваясь плотно,
В тылу трудившийся народ.

Детишки, что не доедали,
Кто знал работу на станках,
Кого свезли в такие дали,
В жару и холод жить в цехах.

Мужчин, кто был в тылу нужнее,
Спецом, каких наперечет.
Кто делал армию мощнее
На десять, двадцать лет вперед.

Народ, кто спас тогда столицу,
Хранил в обстрелах Ленинград,
Им и в раю всегда не спится,
Сегодня каждый встрече рад.

Так, в каждом городе России,
Где жизнь людей трудна порой,
И где то там, в небесной сини,
Чеканит шаг - единый строй.

Вновь общей памятью обьяты,
Шагнем, как нам прикажет долг.
На этот день мы все солдаты,
Мы все сейчас - Бессмертный полк.

Станислав Сандалов, ветеран войны в Афганистане, 1984-86 г.
Санкт-Петербург, 8 мая 2017 г.

Небесный посланник (Посвящение Дьячкову В. Г.)

С юности болен небом,
Крыльями стал парашют.
Тактиком был, стратегом,
В небе подобных ждут.
Выбрал свою дорогу:
Лётчик большой страны.
Рвался повыше, к Богу,
Крылья - таким нужны!

Бочки крутил, кульбиты,
Шел в боевой разворот.
Будут враги разбиты,
Если беда придет.
Вышла судьба иная,
Бьёт катапульты плеть.
И, парашют сминая,
Камнем велит лететь.

Кончился злым ударом
Тот прыжок затяжной.
Параличом, кошмаром,
Раз уж ты жив, не ной.
Это с небес паденье
Новой судьбы рубикон.
Выпавший день рожденья
С болью запомнил он...

Вместо рулей коляска,
Вместо небес земля.
Спину сожмёт повязка,
Жизнь пополам деля.
Если послушны руки,
Ноги тогда не в счёт.
Превозмогая муки,
Снова пошёл на взлет.

Ради своих заметок
Питерский взят журфак.
Нету плохих отметок,
Это характер, факт.
Было порой досадно,
Боли, как в спину лом.
Все перетрется, ладно,
Главное, есть диплом.

Сидя в своей коляске,
Словом - не балабол,
Создал команду "БасКИ",
Для игры в баскетбол.
Принял в команду многих,
После войны в Чечне.
Только на вид безногих,
Бились - как на войне.

Сам он воюет тоже
С выпавшею судьбой.
Правду сказать, похоже
Годы продлится бой.
Был бы ведомый рядом,
Небо зовёт на взлет.
Вот бы, взамен награды,
С другом уйти в полет.

Он бы не смог так много,
Если б не знал любви.
К счастью трудна дорога,
Господи, благослови
Судьбы, с краюхой хлеба,
Крылья любви большой.
Зов, вознесенный в небо
Трепетною душой.

Станислав Сандалов, поэт
Санкт-Петербург, 29-30 августа 2019 года.

Посвящение 40-летию ввода войск

Двадцать пятого декабря,
Подчиняясь приказу Кремля,
Над Кабулом сверкнула заря,
И в дымах почернела земля.
От границы армада частей,
Что в единый кулак сведены,
По приказу Советских вождей,
Поспешила в объятья войны.

Было много на небе бортов,
Что летели с десантом сюда.
Но не каждый в кабине готов,
Что в полете случится беда.
При посадке одна из машин,
Заплутав в окруженье снегов,
Попадая в теснину вершин,
Не ушла от смертельных оков.

Что в горах испытал экипаж,
Завершая рисковый полет,
Может, неба азарт и мандраж,
Что душа от восторга поет?
Осознав в остающийся миг,
Что к земле очень резок наклон?
Оборвался в полете их крик,
Самолёт - шёл тараном на склон...

С этих жертв был запущен отсчет
Самых первых, нежданных потерь.
А десантный усиленный взвод
Приоткрыл от бессмертия дверь.
Зарыдали на склонах снега,
Заалели от крови солдат.
Сорок душ, вот и вся недолга,
Ведь война не Кремлёвский парад.

Станислав Сандалов, ветеран войны в Афганистане, поэт,
25 декабря, Санкт-Петербург..

Афганское проклятие

Говорят, что "советские" были как звери,
Беспощаден и мстителен весь Контингент.
Что афганцы несли бесконечно потери,
И на этом Америка ставит акцент.

Мол, когда уберутся советские "черти",
Демократии новой придет благодать.
И афганцы надолго забудут о смерти,
И не будут - печалей с Америкой знать.

Исполняя желания "бедных душманов" ,
Подчиняясь Америке, просьбе ООН,
Уходил Контингент по пути караванов,
С командармом последний ушел батальон.

А страна погрузилась во мрак талибана,
Утонула в потоке гражданской войны.
Раз приучены к смерти народы Афгана,
То по воле Аллаха сражаться должны.

Без незваных гостей они жили недолго,
Из Америки новый летит контингент.
"Демократии ради, Вселенского долга,
И единства народов крепить монумент."

Но не дал ничего контингент на халяву,
Санта Клауса крепко завязан мешок.
И любого афганца карает по-праву,
Наказав по заслугам за каждый грешок.

Он не строит по-дружбе заводы, больницы,
И не учит бесплатно афганских детей.
Но сбежав из Афгана взлетающей птицей,
Всё отдаст Талибану в объятья смертей!

Добрым словом теперь вспоминают в Афгане
Ненавистных когда-то для них "шурави"!
Станут жертвой талибов теперь мусульмане,
Захлебнувшись от боли в потоках крови.

Автор: Станислав Сандалов, поэт,
ветеран войны в Афганистане,
Санкт-Петербург, август- 2021 гг.